Тау облокотился о стену. Новости последней Каи'Роты вызвали в нём противоречивые мысли и чувства. Однако все положительные эмоции постепенно сменились грустью и унынием. С каждым разом Дедушка всё сильнее насидал. А может быть с возрастом он просто постепенно становился более склонным к приступам печали. Ему былоо часто обидно не за себя, а за расу, вид, Тау'ва. В конечном счёте дума привела его к странной мысли...
— Эх... как было бы хорошо, если бы Зоркий вернулся. Если бы он вернулся как признанный герой, перестроил кое-что, изменил. Если бы его Анклав стал бы частью Империи. Как бы больше нас стало. Его легко понять, но тем не менее... Вероятно только мне. Но не эфирным. А жаль. Мечты... хотя возможно скоро тучи так сгустятся над нашей жалкой империей, что только его пришествие и спасёт нас. Я устал от всего этого. Ненавижу...— воин огня снял шлем и впился когтями в лоб. Они медленно сползали вниз, царапая глаза, щёки. Темноватая кровь обагрила его пальцы, когда он стиснув зубы и шипя от злобы, ударил кулаком в стену.

В тщетной попытке потупиться ящер всё равно встретился с её взглядом. Они смотрели друг другу в глаза молча. Она потянулась к маске не сводя глаз, не моргая. Закрыла ей лицо, продолжая смотреть в его убитые болью глаза. Наконец он, резко схватившись за шлем, начал судорожно его одевать.
—Прости... я не хотел ни на что намекнуть, обидеть, я не думал и не пытался как-то показать какое-то плохое отношение... Прости...  Я... не хотел, никогда даже не думал о тебе плохо, если ты об этом сама сейчас подумала... Я просто люблю тебя всей своей жалкой душой, обожаю, преклоняюсь, готов на всё. Я хотел лишь сказать правду, выразить свои чувства в очередной раз... прости... пожалуйста... я ... должен видимо отойти... ещё раз прости.
Воин Огня вышел резко на улицу. Упал на траву, на колени. О боги, он опять испортил, навредил.
Я в очередной раз понимаю, что я принёс в свою жизнь больше боли, чем все остальные... опять причинил страдания той единственной... я глупец, жалкая тварь...
Он думал сейчас, что действительно навредил ей, обидел. Может так и есть. Что сейчас под маской у неё медленно стекают по шекам слёзы...
Далёкой гулкий болезненный вой раздался по всей округе, отдаваясь на расстоянии километров сквозь вечерние леса, поля и деревни.

Взрыв. Громовой ястреб развалился на 2 части и пал на землю, размалывая преграды на пути падения. Тьма.
Охотник медленно поднимался с каменного пола большой площадки 200 на 200 метров возле остатков одной из половин Хокка. Другая- задняя- упала на другом её конце , возле моста через пропасть, который вёл в леса этого агрессивного мира. Его враг поднимался в 5 метрах от него.
- Надо было тикать пока была возможность!
-Решил зайти, попрощаться.
- Как мило... Только вот теперь тебе отсюда не выбраться.
-Плевать. Главное ты заплатишь за всё, что сделал.
- На что ты надеешься, ксенос? У тебя мало шансов.
-Все вы так думали, пока не лицезрели в последние секунды своих жизней, как я с вами расправляюсь... Или даже не знали, кто убил их.
- Посмотрим, посмотрим... Выбирай ящер, бежать или прятаться? Всё оружие растерял.- марин выхватил свой боевой нож, ибо иного оружия сейчас не было и бросился на тау. Тот тоже выронил после взрыва всё, кроме ножа на поясе и гранат. Бой был одним сплошным перехватом инициативы в схватке на ножах, попытки ударить друг друга, пинков. Но вот приняв удар ножа астартес на щиток, одновременно этой же рукой вонзил свой нож в сочленение под локтем, но был отпнут врагом, который тут же атаковал лежачего, который перекатился за спину ему и нанёс мощный удар ножом тому в бэкпак, выведя его из строя. Супер солдат стал теперь гораздо медленней и теперь не имел преимущества в силе. Ещё 30 секунд шёл юой, пока заваливший чудом на спину тау не вонзил нож в горло противника. Ещё несколько озлобленных ударов в голову. Он стоял над трупом на фоне затянутого красными тучами неба. Вулкан был в нескольких километрах от базы. охотник подхватил свои винтовку и дробовик. Однако внезапно наконец почувствовал всё усиливавшиеся шаги гигантской твари. Стрельба из леса уже утихла. И вот оно. По мосту из чащи выходит старый знакомый. Гигантская инсектоидная гадина напоминающая рептилию. Сегментированное тело со скелетом, но имеющее прочные армированные костные пластины , что были подобны черепице из керамита. Длинный хвост, 2 ноги с 3 пальцами, 2 руки с 4 пальцами, которые могли хватать и рвать. 24 метра в длину и 10 в высоту. здоровенная пасть и осанка карнотавра. Оно взглянуло на тау и облизнуло место, где на левой стороне морды был глаз... ныне огромный шрам, вырванная костная пластина и ожоги были там. Издав грозный рык, оно пошло в атаку. Монт'ау сжал нож в руках сильнее, готовый к тяжёлой схватке.

Это всё от моей харизмы и Большого Добра.

Я просто бросаюсь убивать только своих врагов.
Если большинство не любит, когда эмоциональные помои льют им в уши, ненавидят, когда кто-то им жалуется, то я могу всегда спокойно и понимающе выслушать, пожалеть и если помощь.прям нужна— помочь физически и материально.

Солнце, ветерок, шпили, красивые деревья, шум воды в реке, мостовая, боль... Шас'врэ брёл по улице города. Они взяли этот красивый мир без крови, без боя. Голая дипломатия. На эти 3 роты их расквартировали здесь, отпустили временно развеится. Охраной плацдармов и дипломатов занимались другие.
—Лучше бы я был занят боевой задачей...
Сегодня было хорошо на этом воистину райском и богатом мире. Везде, кроме души Кошмара. Его восприятие в спокойной обстановке имело одну особенность. Когда его мысли не были сосредоточены на настоящем, грядущем, когда сознание было полупустым и не занятым определённой идеей, то каждый запах, пейзах, звуки, тактильные ощущения... все они вызывали резкий наплыв настольгических флешбэков. И чаще всего это заставляло его грустить о прошлом, о потерянном.
Сейчас охотник видел счастливые семьи, радостных детей, любящие пары. И сердце его обливалось кровью, он не имел права на слёзы сейчас, пусть под шлемом этого бы никто не услышал и  не увидел. Он ушёл подальше, сидел теперь средь деревьев. Не гнал эти мысли от себя и не пытался. Наоборот. Он  прочувствовал их, наполнял иными сопутствующими воспоминаниями и поводами погрустить. Когда обстановка позволяла сохранить одиночество и отдохнуть, он время от времени впадал в короткую депрессию. И после того, как со слезами, рыком, шипением, болью из него подобно гною выхадили душевные страдания, наступало очищение.
—Когда тебе плохо, ты слушаешь музыку, от которой тебе ещё больнее... и тебе становится хорошо... Наверное это особая форма мазохизма. Плевать.
Проходящие счастливые пары гуэ'веса продолжали толкать его к мыслям о их с Фаэрис отношениях. Они не виделись уже 2 каи'роты. И чувство, бушевавшее внутри рептилоида было чем-то иным, нежели просто скучанием по ней. Она было сильнее и имело несколько иную форму, всё ещё не являясь физиологической жаждой размножения. Он спокойно жил и без этого, хотя и против физиологии не попрёшь... ну если ты конечно  не Император. Но не до этого всего было ему дело. При всём своём их отношения были слегка холодны. Не так уж часто были вместе, пылкой страсти не было. Их общение не было похоже на то, что обычно Кошмар видел у гуэ'ла или других тау. В основном по житейским вопросам или связанные частично с войной. На ожидании с войны или чём-то таком, что находится в центре любви в союзе где один из членов военный, их связь не строилась. Монт'ау с грустью раз за разом думал о том, что  возможно удоволетворённости психологической или счастья от этих отношений сама баньша получала мало. Более того, в некоторых аспектах они тяготили её. Шас'врэ пытался, делал всё, но всё равно чувствовал не так уж часто истинное счастье от того, что он делает. В тоже время сам тау именно и получал то немногое счастье вне войны именно от этой любви, от того что он любит. Он понимал, что частично это связано с вещами, которые он не в силах изменить. А ещё с её стороны как раз отдачи и не было почти. Она сама почти не отдавала ящеру теплоты  и нежности или делала это так, что тот сего просто не чувствовал. Порой он думал, что она была участницей этого романа если не насильно, то слегка нехотя, будто бы играя роль второго плана, в надежде на то, что скоро ей дадут возможность по настоящему раскрыть себя. В любом случае мысли о том, что только сам Монт'ау пытается всё сделать, устроить и угодить, обогреть, не сильно получая что либо в ответ, его редко посещали и уж совсем он отбрасывал их, когда сама Фаэрис была рядом.
Он лёг в устеленную травой канавку в парке, грустно воя. Тихо ожидая полного иссякания потока многих других грустных размышлений и дум.